Демонстрации с сожжением лифчиков, проходившие в конце шестидесятых и начале семидесятых годов, были направлены на то, чтобы прекратить излишнюю эротизацию женщин вообще и их грудей в частности, но привлечь внимание к более насущным экономическим и социальным нуждам ^[371] . По иронии судьбы уничтожение бюстгальтеров обернулось против самих женщин, потому что многие клеветники увидели в этом вызов правилам хорошего тона, хорошему вкусу и мужскому видению физической красоты, согласно которому женские груди должны быть округлыми, большими, упругими и подчеркнутыми. Хотя «упаковывание» грудей как сексуальных объектов было нормой в сороковых и пятидесятых годах, ничем не стесненная грудь конца шестидесятых годов представляла собой форму неподчинения законам, прекращение регулирования груди, которой теперь дозволялось свободно колыхаться, и была предвестником грядущей — еще большей — свободы.

В семидесятых и восьмидесятых годах женщины иногда снимали не только бюстгальтеры, но и блузки. Вместе с окраской отдельных прядей волос и выставлением напоказ обнаженных частей тела, в частности ягодиц (это практиковали и мужчины, и женщины), обнажение груди стало способом щелкнуть общество по носу. Одна женщина убедила нескольких своих подруг обнажить грудь, когда они сидели у фонтана. «Я сказала: „Раз, два, три! Снимайте майки!“ И — раз, два, три — мы сняли майки. К нам подошел мужчина-фотограф и сказал: „Вы можете это повторить?“ Мы сказали: „Конечно“. И опять: раз, два, три, майки долой, — и вот мы сидим. Потом к нам подошла полиция и начала цепляться» ^[372] .

Такие случаи явно были в новинку стражам порядка и беспокоили их. В памфлете школы Американской военной полиции под названием «Сохраняйте спокойствие при общественных беспорядках» слушателям был дан такой совет:

В целом американская полиция держала ситуацию под контролем. По крайней мере, не было зафиксировано ни одного случая, когда полиция повела бы себя грубо по отношению к провокаторшам с голыми грудями.

Демонстрации топлес стали средством для того, чтобы привлечь внимание к более широкому спектру женских проблем, включая порнографию, сексизм, здравоохранение и безопасный секс (илл. 87). В 1984 году, например, шестьдесят женщин и мужчин — женщины с голой грудью — прошли маршем по улицам города Санта-Крус (Калифорния). Они протестовали против злоупотребления женским телом в рекламе и порнографии. Протестные требования были выражены в речи, которую прочитала Энн Саймонтон, феминистка с радикальными взглядами, которая некогда работала моделью в Нью-Йорке.

Некоторые из демонстрантов несли плакаты с лозунгами «Наши груди для новорожденных, а не для порнографии», «Миф о совершенном теле угнетает нас всех». После марша некоторые из его участников собрались на пляже, и один из мужчин отправился купаться голым. Спасатель на пляже объявил, что они могут ходить с голой грудью по городу и по пляжу, но трусы снимать запрещается.

На протяжении всей истории человечества те части тела, которые мужчины и женщины имеют право обнажать на публике, определял закон. В настоящее время в США ни мужчины, ни женщины не имеют права появляться в общественных местах с обнаженными гениталиями, но только женщинам запрещено показывать грудь «на уровне или ниже ареолы». Должны ли мы рассматривать этот факт как дискриминацию женщин? Неужели женщины должны потеть под лучами солнца на стадионах и в парках, тогда как мужчины могут свободно снять рубашку? Или закон просто подкрепляет стереотипное представление о соблазне, таящемся в женских грудях, и подтверждает мысль о том, что мужчины не могут себя контролировать в присутствии женщины с обнаженной грудью? Или эти законы охраняют обнаженные груди, чтобы ими пользовались только в порнографии, в кино, на телевидении и в рекламе, где их ценность возрастает оттого, что в повседневной жизни они скрыты одеждой? Эти вопросы указывают на некоторые причины того, почему законодательно определена обязанность женщин скрывать грудь под одеждой, хотя законодатели и прикрываются расплывчатым понятием «приличий». Но даже если мы примем принцип обязательности для женщин верхней части костюма, то должно быть сделано исключение для матерей, кормящих грудью в общественных местах, и для женщин, загорающих на пляже.

Кормление грудью в общественных местах, как мы уже писали, допустимо в большинстве стран, а загар топлес разрешен на большинстве европейских пляжей. Правда, оба этих действия регулируются неким неформальным кодексом поведения. От кормящих матерей ожидают, что они будут вести себя максимально скромно, обнажат только одну грудь и сразу же приведут одежду в порядок, как только ребенок насытится. Считается, что просто показывать грудь есть признак дурного вкуса. Точно так же на европейских пляжах, где многие женщины могут снять верхнюю часть купальника, кодекс не менее строг. Социолог, изучавший этот феномен на французских пляжах, указывает на то, что существуют два условия для загара топлес: женщины должны быть молоды (не старше сорока пяти лет), и их груди не должны быть слишком большими или висячими. Превалируют строгие правила поведения: женщина в купальнике без лифчика должна лежать, а не стоять; она не должна специально привлекать к себе внимание; и мужчины могут смотреть, только делая вид, что они не смотрят ^[375] . (В романе Итало Кальвино «Господин Паломар» есть несколько восхитительных страниц, посвященных искусству не видеть обнаженные груди на пляже.) Таковы правила игры, действующие последние тридцать пять лет.

В Европе в семидесятые годы было всего лишь несколько случаев, когда женщины обнажали груди с явно политическими целями. В 1974 году одна француженка появилась с голой грудью перед мэром города Тура в знак протеста против его консервативной политики. Несколько девушек-студенток танцевали с голой грудью вокруг кафедры неназванного «великого немецкого философа» (предположительно это был Хабермас) и заставили его выйти из аудитории, не произнеся ни слова ^[376] . Но эти редкие манифестации никогда не приобретали силу и значение массовых американских демонстраций.